Мобилизационная экономика в военное время — почему россиянская элитка сдается. Примеры мобилизационного усилия. Автомобилестроительная отрасль как гипотетический пример.
[lwptoc]
Мобилизационная экономика в военное время. Почему россиянская элитка сдается? Как проводить промышленную «мобилизацию». Почему она не начинается и почему никто ничего не делает. Вопросы и ответы в этой статье. Предупреждение (которое исчезнет) — этот текст — черновик. Сырой и не отредактированный. Я также, увы, уже не вижу, что печатаю, поэтому в тексте много опечаток и неправильных падежей — предложение переписано, но падеж остался. Так как я сейчас страшно занят, то займёт пару дней пока я доведу сырой текст до какого-то уровня «читабельности». Спасибо за понимание.
Мобилизационная экономика в военное время
Я хотел написать пару слов о схожести, в экономической плоскости, режимов Адольфа Гитлера и Владимира Владимировича Путина. В политической плоскости их сравнивать нет смысла, так как теперешний режим в РФ, хоть и имеет чисто большевистские корни, исключительно травояден и безобиден. При Гитлере с 1933 по 1945 казнили 80 000 клеветников, вредителей, предателей, врагов государства и народа, шпионов, жидолюбов, коммунистов, христианских активистов, свидетелей Иеговы, гомосексуалистов (с активными политическими взглядами, остальных не трогали, а то пришлось бы ликвидировать всю верхушку), непатриотически настроенных подростков, борцов за мир, цыган, распространителей пораженческих настроений, несогласных и пацифистов. Хотя достижение, по меркам другого известного государства под властью людоедствующего усатого грызуна постное, в масштабах европейской истории, режим этот несомненно кровожаден. А у нашего даже нет смертной казни. Вот в ДНР собираются двух ублюдков казнить. Да и то по-тихому. Прикончить в закутке. А таких выродков надо не в подвале стыдливо добивать, а повесить на главной площади Донецка, чтобы вся ещё оккупированная Четвертым рейхом Украина и её владельцы видели, печалились и наматывали на воображаемый ус.
Мысль о схожести режимов в экономической плоскости у меня появилась сразу. Задолго до СВО. Я прочитал все воспоминания Альберта Шпеера (Albert Speer) на немецком (Erinnurungen, издание 1969 года) и на английском (Inside the Third Reich). Альберт Шпеер был талантливым архитектором и стал, при патронаже Гитлера, министром вооружения и военного производства (Reichsminister für Bewaffnung und Munition). Стороннее замечание к которому я, может быть вернусь, ни у Шпеера ни в других воспоминания людей связанных с руководством Третьего рейха я никогда не встречал мысли, что они собирались напасть на СССР превентивно дабы предупредить нападение Сталина. Теория подлеца и иуды Резуна, который украл великую русскую фамилию Суворов, построена на его домыслах. У меня нет нужны выгораживать Сталина. Я убежденный антисталинист и антисоветчик, но теория укротвари Резуна не находит подтверждения в фактах, которые содержались бы как в архивах так и в воспоминаниях людей, имевших доступ к разведывательным данным и принимавшим решения. Как я понимаю, в отличии от руководства Германии эпохи Шпеера, в нашем руководстве, создатели плана «А» для СВО на Украине доступа к разведывательным данным не имели.
Когда сделаю раздел с книгами, то выложу воспоминания Шпеера и их опубликованный русский перевод.
Большинство казней совершенных нацистским режимом в Германии пришлись на заключительную часть войны. Кстати и «окончательное решение еврейского вопроса», для которого в русском языке в 2000-е годы выдумали американизированное слово холокост, на самом деле греческое слово, уже существующее в русском языке, как голокост, и означающее свечу перед образом, также началось после в 1943 году, после сталинградского сражения, а для гитлеровцев поражения.
С 1933 по 1943 режим был достаточно мягкой диктатурой, которая искренне не хотела создавать неудобства немецким гражданам, обычным обывателям, Это конечно его радикально отличает от режима Сталина. Последнего неудобства граждан интересовали меньше всего. По мысли Шпеера мягкая диктатура боится ворошить улей, создавать нестабильность, и раздражать как влиятельных особ так и ничтожных людей, если их много, в то время как жесткой диктатуре (как при Сталине) или демократическому государству опирающемуся на народную поддержку с избранной властью, будь то монархия, как Великобритания или республика, как Франция, такие соображения, при наличии внешней угрозы, и объединяющей идеи, чужды.
Шпеер пишет, что технические и промышленные мобилизационные возможности Германии не были задействованы в войне. Их не задействовали до конца 1943 года, а потом стало поздно. Я не буду распространиться на эту тему, потому что она обязательно станет предметом отдельной заметки.
А сейчас отойду в сторону, чтобы совместить обе мысли, итак — запалом для этой заметки стал пост Михаила Делягина «Апология импотенции», текст которого вместе со ссылкой я привожу ниже. Статья Делягина об интервью (беседе) первого вице-премьера РФ Белоусова ТАСС, который он дал накануне Петербургского экономического форума. Это самый «верх» российского правящего аппарата и его мысли отражают как взгляды и «позицию» Администрации президента и правительства, так и, возможно, самого В.В. Путина. Мысли господина Белоусова информированы. Он эрудированный человек и отдает себе отчёт в том, что говорит. Он объяснил доступным языком, почему РФ в стратегическом плане решила сдаться — на экономическом фронте и военном, так как они взаимосвязаны.
Аргумент против мобилизации, военной или экономической, пока единственный, со стороны советской номенклатуры, которая правит Россией, которую, номенклатуру то есть, а не Россию, представляет вице-премьер РФ Белоусов, — это то, что будет кому-то больно. Притом номенклатура (товарищ, не господин Белоусов) обязательно указывает на советский опыт такой как коллективизацию или хрущевские реформы на селе, которые деревню окончательно добили. Если уж совсем хочется страшного, то произносится заклинание «1937-й год».
Естественно коллективизация и сельская хрущевизация – преступления. Коллективизация — преступление беспрецедентного в истории библейского масштаба и акт геноцида против русского народа, а также феноменальная глупость, но они не являются примерами мобилизации, то есть сосредоточивания усилий в какой-то области, приведение в движение, от французского mobiliser, приводить в движение или обращение. Тут несомненно мы имеем в виду две мобилизации — военную, как у господина Стрелкова, которая сейчас необходима при умной организации, и общественную и хозяйственную параллельно, как у господина Делягина, в английском и американском социологическом смысле — достижение общественных перемен путем задействования скрытой социальной энергии (organizing of latent social energy to bring about change in society), потому что любые хозяйственные перемены ведут к общественным переменам.
Кстати, просто маленькое замечание, русский народ был бесправным в СССР и все наиболее зверские социальные эксперименты проводились на территории РСФСР. Над русскими коммунисты больше всего издевались. В той же Эстонии, смотрите заметку о ревельском букинисте, несмотря на завоз русскоязычный мигрантов для работы на промышленных предприятиях «республики», никаких сравнимый с РСФСР зверств не учинялось. Эсты спокойно выращивали столько картошки, огурцов и яблок, сколько желали. В РСФСР же всех сельчан обложили налогами на всё, включая на яблони и груши, без разницы плодоносили они или нет, чтобы не допустить возможности индивидуального заработка. Эсты же спокойно вывозили свой урожай с личного хозяйство (в промышленных масштабах) на рынки Ленинграда и даже Москвы.
В РСФСР колхозников даже попытались лишить личных домов, переселив их в ущербные сельские хрущебы, бетонные бараки, которые до сих пор засоряют ландшафт даже многострадальной ленинградской области, тем превратив их буквально в рабов на плантации (дикая затея была полностью уровнять сельскохозяйственный и промышленных рабочих, то есть крестьян превратить в рабочих на селе. И да, рабы тоже могли получать скудное жалованье. Копеечку или сентаво на ром) и ввергли деревню в страшную нищету. Местами русская деревня стала выглядеть как будто по ней прошлись подряд la Grande Armée, Вермахт и красные кхмеры.
В советской Эстонии село же жило тогда, при большевизме, много лучше, чем сейчас. Сейчас им сказали, что они избранные люди, у них появилась дикая лень, а рынки пропали, поэтому выгляди всё печально, А тогда под крылом национальной компартии Эстонии (у русских не было даже своей компартии), всё выглядело достаточно пристойно. У эстов не редки были двухэтажные кирпичные дома с двумя и тремя автомобилями, «волгами» и “жигулями”, в личном хозяйстве. Эсты не рвались в промышленное производство и, определенное влияние оказало на них и выработало чувство зашкаливающего расового, этнического превосходства. Русские — это голытьба, не зря русских в Эстонии зовут коллективно тибла (от ты, блядь), а эсты барствующие господа. Такого не было до революции, и это отношение произошло исключительно из советского времени, когда даже эсты понимали, что русские для власти — это создания второго сорта. Такого никогда в истории не было, но русофобствующая большевистская власть, советская власть, такого раздела добилась.
Советские (то есть российские, но это, как я много раз показывал, одно и то же) чиновники если боятся чего-то делать, то указывают на своё же советское прошлое, применяя метод абсурда, сведение всего до бессмыслицы. Коллективизация и 37-й год как примеры чеготоделаяния. Это примеры библейских по масштабах злодеяний, а не просто чеготоделаяния. Отвечать такими примерами — смехотворно.
Нам надо вырабатывать защитный механизм организма. Кашель — пример защитной реакции организма. Вы что, нас всех предлагаете тут насильно заразить коронавирусом и туберкулезом одновременно?
Мобилизационная экономика в исторической ретроспективе
Вильям Дюран (Дюрант, William Durant) в своих The Lessons of History пишет, что мобилизационная экономика восходит к глубокой древности. Книжку я также выложу, она не выходила может быть по-русски. Может быть стоит перевести, хотя я против переводов с английского, но тут мне не стоит вдаваться в большевизм, а признать действительность такой, какая она есть. Любое общество, столкнувшееся со внешней угрозой, хозяйственной или военной, выбирает мобилизационную экономику. И отказывается от неё только если доминирует над другими или, если она само попало под доминирование других, то есть понесло поражение и это признало. Несомненно это то о чём и говорит Белоусов. Россия сдается на милость победителя, даже если победитель, причитая Боже Упаси, не собирается признавать сдачу. На популярном языке это «слив». Причём стратегический, по всем направлениям, монументальный. Мегаслив.
Под угрозами понимается всё, что нам угрожает извне (против внутренних угроз мобилизационная экономика не нужна, хватает и тайной полиции). То, что на новоязе называет вызовами. Когда я услышал в первый раз этот термин в устах чиновника, вначале подумал о вызовах скорой помощи, например из психиатрической больницы, или пожарных, а потом до меня дошло, что это очередная калька с английского a challenge, от англо-французского chalenge, chalengier, редкий случай, когда они просто не написали фонетически кириллицей американское слово (как стало модно во второй волне жидофикации русского языка, продолжающейся с начала 1990-х по сей день, relentlessly, неустанно, беспощадно). То есть, это то, скажем метафорически, как перчатка, которую бросают в лицо дабы вызвать равного на поединок. В случае постсовкого совка это ссаная тряпка, которую швыряют снова и снова и снова в рыло, а оно, облизываясь, как один деятель о поставках вооружений на Украину трансатлантическим Четвертым рейхом, щебечет «давайте посылайте ещё, мы их тут, братцы, щелкаем как орехи».
Вернёмся к мобилизационной экономике и Шпееру. Альберт Шпеер пишет, что Германия при Третьем Рейхе не достигла своих промышленных показателей под конец Второго Рейха, то есть промышленной производительности Первой мировой войны. Повторю, чтобы дошло Германия, в своих границах, во время Гитлера производила меньше военного добра во время войны, чем Германия во время императора Вильгельма II. Нацисты не были мегамилитаристами и намеревались, почти до конца, воевать на полшишечки и за чужой счёт. Пардон за вульгарное сравнение. Ну, такая мега СВО. Не только Третий Рейх не достиг показателей Второго, но он производил меньше, чем Франция на пике мобилизационных усилий.
Франция — самый, пожалуй, драматические пример всенародного мобилизационного усилия. С 1914 по 1918 она снабжала свои вооруженные силы полностью вооружением и выстояла перед коллективным ударом сил Зла — Германии и сателлитов. Когда США присоединились к войне не стороне Франции и Великобритании в 1918, многие ошибочно считают, что американцы прибыли во Францию во всеоружие и ещё помогали французам вооружениями. Это не так, прошло какое-то время пока США, в мобилизационном усилии, перевели свою чисто капиталистическую тогда экономику на военные пути, причем, когда они это сделали, Германия сдалась. Американские дивизии пребывали во Францию и там получали вооружение. Французские самолеты, не английские. Французская полевая пушка, 75мм «Canon de 75 modèle 1897», возможно лучшее орудие Мировой войны или самая успешная и влиятельная пушка истории, поставлялась американской армии. Американцы получили от Франции 4000 орудий и в 1918 году сами наладили лицензионное производство. Во Второй мировой войне на американских танках M3 Lee, Шерман (M4 Sherman), M24 Chaffee устанавливалась танковая пушка, построенная на базе Canon de 75 modèle 1897. Она также стояла на бомбардировщике (gunship, артиллерийском самолете) B-25 Mitchell подтип G и Н (G and -H subtypes), Франция через Мурманск, несмотря на нехватку сырья поставляла, оружие России, включая пулеметы, через Архангельск, и Мурманск, который тогда только строили — кстати, чудо по скорости строительства — как Романов на Мурмане. Наблюдая за сегодняшей совершенно беспомощной и глупой изоляцией России, поражаешься уровне взаимозависимости и союзнической интеграции России и Франции тех лет (и да, чиновники не ездили на черных нацистских членовозах). Schneider-Le Creusot приобрёл активы Путилова и весь Путиловский завод, и разработка артиллерийских систем была интегрирована.
Это не было движением в одну только сторону, русская пушка 107мм стала французской 105мм Canon de 105 mle 1913 Schneider, которую сами французы сильно не использовали, но она поставлялась американцам, а после Второй мировой войны даже Израилю, между войнами её поставляли Италии, Югославии, воскрешенной советами Польше (за бесплатно, лишь бы воевали), Бельгии, Нидерландам, южно—американским государствам, Китаю. Причем русский 107мм вариант и 105мм французский полность соместим, орудиям можно менять стволы (что и сделали финны, поменяв 107мм русские стволы на 105 французские перед Зимней войной). 107мм делали в России (хотя первую партию изготовили во Франции), а 105мм только во Франции. Орудие поевало и против СССР на службе Вермахта и финнов, которые купили у немцев трофейные пушки. Возможно это один из самых успешных примеров непрямого технологического экспорта из России. Но я отвлёкся. Франция мобилизовала нечеловеческие ресурсы во время Мировой войны и, чудо это было создано руками детей, женщин, стариков и инвалидов, потому что мужчин не было — Франция ещё для фронта мобилизовала 8 миллионов солдат из населения в 41 миллион. 2 миллиона погибло. Это, возможно, самые большие потери, в процентном к населению, отношении. Такой уровень мобилизации, коли наши чиновники-номенклатурщики страшат советскими зверствами и 1937-м годом, к которые они имеют зачастую биологическое отношение, во Франции был достигнут без репрессий, при капиталистическом укладе хозяйства, без введения репрессивных мер, и при демократической форме правления. Стране не сползла в диктатуру, а оставалась мягкой парламентской республикой. Потому что была мысль, «идея», цель — победить более многочисленного и сильного врага.
Великобритания и в Первую, и во Вторую войну, сохраняя монархию и основные гражданские институты, показала чудо мобилизационных способностей. Даже США во время Второй Мировой войны ввели мобилизационное управление экономикой, не меняя политической системы и не меняя частной формы организации производства. Войну они начали почти с нуля, например у США не было танковой промышленности. Она создавалась на ходу и несмотря на гигантские расстояния американцы даже снабжали СССР. Репрессий кадровых подобных 1937-му году в США не было. Хотя у меня есть сильное чувство, глядя на Рэмовича Белоусова и всю шайку тусующуюся вокруг того, что хохлы титулуют словом рифмующимся с существительным фуфло, что без 1937-го года в отношении номенклатуры, карманных олигархов, владельцев мерседесов, потребляющего класса в Масквабаде и Баку на Неве, нам уже никак не обойтись.
Как на это смотрит теперешняя верхушка (номенклатурная хунта и элитка)?
Вернёмся к интервью Белоусова, кстати, как и вся наша хунта наследственного, генетического, судя по отчеству, большевика. У нормального русского человека или христианина отца не будут звать Рэм, как звали отца Белоусова. Рэм это большевистское имя, сокращение означающее Революция, Энгельс и Маркс. Чем больше я без усилий «копаю», тем больше поражаюсь преемственности всего номенклатурного ига, каждого его элемента, от «управленцев» до «оппозиционеров», глубинной физической, биологической связи верхушки и элитки Россиянии с большевизмом, советской властью, с самым лютым врагом русского народа.
Один этот факт говорит о многом и объясняет многое. Возможно, объясняет всё.
(текст Делягина я привожу, а на интервью Белоусова даю ссылку).
Белоусов говорит примерно следующее. Расшифровываю. Мы (правящая верхушка) понимаем, что страна находится в тупике и, что это немножко похоже на писца, но мы не слепые и всё видим, и да есть более эффективные способы задействования ресурсов и достижения целей. Но даже Екатерина Великая не проводила определенных реформ, потому что боялась дворцового переворота. И мы боимся. Мы ссыкуны. Главная цель российской «власти», совершенно нелегитимной и узурпаторской, у власти этой самой удержаться, а для это должен быть тишина и покой, развитие же и военные победы, или мобилизации, это совершенно лишнее. Потому что во время перемен, а любое мобилизационное усилие означает перемены, а победа — это эйфория, могут образоваться новые элиты, запустятся новые процессы, которые мы не контролируем, а поэтому мы ничего не будет делать. Если враг наступает или вводит санкции, мы ещё глубже засунем голову в песок и ещё выше в воздух поднимем зад. Потому что если мы начнём что-то делать, то, кто знает, может быть силы истории нас ну того… там коллективизация, и другие советские страсти. Вы же не хотите новой коллективизации? Пострадают люди. Поэтому ничего не делаем и сидим тихо.
Кстати, то же самое касается и комично названной СВО (комичность в её ссыкотности, ничего комичного, конечно, в ней самой нет). «Они» после провала плана «А» (интересно, кто же его затеял) прекрасно понимают, что СВО требовало совершенно других усилий и направлений ударов, но они затронули бы интересы конкретных людей, которые могли бы пострадать.
Из России (РФ) демонстративно уходят иностранные («Западные») предприятия, фирмы, с единственной целью нанести удар по обычным гражданам и, в случае с крупными работодателями как International Paper, IKEA или McDonald’s, то и с намерением создать социальную напряженность в стране.
Как отвечать? Чем отвечать?
Единственным ответом на такой такую агрессию может быть создание Управление хозяйственной безопасностью, возможно на уровне министерства, и при нём Бюро по борьбе с экономическом терроризмом. У последнего должны быть, кроме всего прочего, чрезывчайные полномочия экспроприации в казну иностранного имущества, корпоративного, компаний, организаций и стран, занятых как экономическим терроризмом, так и ведущим или меняющим отношение к РФ и российским потребителями исходя из внешнеполитических факторов и личного, людей занятых подрывной экономической деятельностью и обычным терроризмом. В случае с компаниями, то естественно их имущество, включая торговые марки, знаки, патенты, любую интеллектуальную и рыночную (good will) собственность, а не только физические активы, вместе с физическими активами, мгновенно конфискуются в казну. Они помещаются в Доверительный народный фонд управления вражескими активами (National Enemy Asset Redistribution and Management Trust, La Fiducie Nationale pour la Gestion des Avoirs Hostiles, das Volkstreuhandanstalt zur Verwaltung des feindlichen Vermögens). Через который выставляются на продажу российским и иностранным лицам (кроме тех стран, объявивший России экономическую войну), возможно черед подставной фильтр, proxy, если они не хотят «светиться» или передаются коллективу (как например могло быть сделано с OBI или с McDonald’s-ом, или назначается временное управление, которое руководит компанией, какой-то время вместе с существующими управленческими кадрами, а потом акционируется через пару лет. Любая компания ушедшая с рынка имеет запрет на возвращение на 75 лет, и вечный запрет на возвращение под тем торговым названием, под каким ушла. Естественно ей никто не может запретить выкупить потом своё название у акционеров. Как немецкий Bayer, чьи активы были конфискованы как враждебные в США в 1918 году, смог вернутся на американских рынок и купить обратно торговую марку в 1994 году. Это обычная мировая практика. Скажем, ИКЕА распродает то и сё, и уходит из России. ИКЕА ничего не должна распродавать. Её иностранные менеджеры должны быть арестованы, а вся собственность, недвижимость, деревоперерабатывающий завод в Тихвине, конфискованы без возможности апелляции, навечно, в пользу народа России. ИКЕА может дальше продолжать работать под той же торговой маркой и с теми же самыми управленцами в России. То же самое и касается Макдональдса — там нет никакой технологии, не хватает булочек из Польши, но любая лаборатория даст вам точный состав. Не надо было передавать позорно и стыдливо активы россиянскому олигарху, который сделал из этого заведение с мегауродливым названием «Вкусно и точка», а просто продолжать работать. Ничего не меняя. Введение санкций против России означает потерю всех без исключения имущественных прав агрессора.
Почему этого не произошло и не происходит? Потому, что у США есть национальные интересы, у Китая есть национальные интересы, у Великого Княжества Люксембургского и Лихтенштейна они есть, а у России нет, у России, точнее Россиянии есть интересы Ротенберга, Абрамовича, Прохорова, Усманова, Вексельберга. Ответный удар России по цивилизационному врагу, единственный возможный, принёс бы пользу на национальном, общенародном и государственном уровне, а ответа враг бы не смог дать, потому что у предпринимателей РФ (которые не предприниматели, а номенклатурные и личные назначенцы «на богатство») по понятным причинам таких активов нет, ни своей ИКЕИ нет, ни International Paper, ни Макдональдса, ничего производительного и полезного у них нет. В ответ враг ничего не мог сделать, только кусать локти, и самое большое конфисковать непроизводительную собственность олигархов и членов московского номенклатурного потребляющего класса. Виллу в Майями, дворец на Лазурном побережье, квартиру любовницы в Лондоне, другую роскошную квартиру в бывшей социалистической Праге. То есть, ответные меры России затронули бы стратегические хозяйственные активы Запада (которые представляют прежде всего торговые марки и патенты, в сигаретах Marlboro самое важное упаковка, табак или смесь внутри вам подберут и техники и современные лаборатории), вызвали бы крик и вопли такие, что чертям в аду понадобились бы беруши (мы бы взяли врага за то, что красят на Пасху), принесли бы пользу миллионам русских (даже россиян, не только великороссов) и возможно и миллионам обитателей других стран на планете (потеря фармацевтический патентов очень чувствительна для вселенского зла), но это все не перешивает интересов ничтожной кучки люди, которые боятся потерять сугубо личные и, в схеме всемирного хозяйства, смехотворно маленькие активы. Это номенклатурное «вы что хотите нового тридцать седьмого года?» и белоусовское «пострадают миллионы людей».
Нет, из людей как раз никто не пострадает. Но «пострадает», если лишение десятой виллы можно назвать страданиями, кучка ничтожных паразитов и врагов русского народа, которых Белоусов с шефом обслуживает.
Теперь поговорим о мобилизационной экономике и почему они отказываются. Причины смехотворны с точки зрения государственных деятелей (не говорим о тоталитарном СССР, хватит даже США, Франции и Великобритании периода кризисов), но монументальны и устрашающи с точки зрения номенклатуры.
Причина — страх вызывать недовольство номенклатурного и потребляющего класса. Слышишь лепет, что стране нужна идеология. Зачем она нужна? Кому? Слово идеология появилась в XX века, при большевиках, а человеческие общества жили тысячелетиями без идеологии. Какая идеология была у Рима? Но если хотите заменим глупое слово объединяющей идеей — она есть у США, это несомненно American exceptionalism, американская исключительность, у Габсбургской монархии это защита католичества, у республиканской Франции — это liberté, égalité, fraternité и, до Мировой войны, несомненно слава, la gloire. Для России таким могло бы стать счастье для русского народа, а также восстановление справедливости, государственности и границ. Но дело в том, что и у РФ есть идеология. Основополагающая идея. Клей, который все связывает. Идеология РФ — это личное потребление номенклатурного и ворующего класса. Это очевидная идеология и смысл существования Россиянии и её элитки. Увы, она несовместима с развитием и с жизнью.
Возьмем мобилизацию и какую-нибудь отрасль.
Для начала мобилизацию
Мобилизация
О военной мобилизации говорил господин Стрелков. И все кому не лень. В принципе, военная мобилизация, которая необходима, но страшно её проводить с шаманом и таким руководством, может быть целевой, а также, в дальнейшем, может проводится на основе лотереи. Это отдельная тема, как и вопрос о создании полноценного иностранного легиона для полицейских и прочих функций (вот где можно задействовать наших друзей из Средней Азии). Увы, это сложно сделать, когда впечатление от СВО, скажем так, у нашей страны и внешнего мира не очень.
Но тема здесь хозяйственная мобилизация. Она может проводится, если не хотите 1937-го года, по лекалам французское мобилизации 1914-1918 годов или мобилизации и перестройки экономики США во время Второй Мировой войны. С одной стороны, а с другой она должна учитывать существующую действительность и помочь нам не только победить в войне против коллективных сил вселенского Зла, а по-другому я и не рассматриваю трансатлантический Четвертый рейх, Третий, по сравнению с ним, был опереттой. А с другой мы должны, коли история нам предоставила такую возможность, совершить экономический прорыв и стать не только самодостаточными (забудьте глупые байки о международном разделении труда с цивилизационным врагом во время войны на уничтожение), но и конкурентоспособными, чтобы занять место побежденного врага на внешних рынках.
А для этого нам нужно координационный орган. Он может быть при нашем Управлении хозяйственной безопасности, органе министерство уровня, и координироваться между Министерствами промышленности, сельского хозяйства, торговли, финансов, и труда (я не упоминаю Министерство экономического развития, кажется большевистское сокращение будет Минэконразвитие, потому что оно не нужно).
Мы создаем стратегическую карту потребностей. Что нужно стране и чего мы не делаем. Не заменяем это на импорт из Китая или Вьетнама, а делаем сами. Выявляем проблему, обозначаем насколько она приоритетна, и решаема. Естественно, такое возможно только при мобилизации ресурсной базы и национализации промышленных активов, переданных номенклатуре и назначенным олигархам во время приватизации.
Например, у нас нет и не хватает ламинированного картона (foodservice paperboard, laminated paperboard, laminated foodgrade paperboard) из которого делают одноразовую «бумажную» посуду. Главным игроком была шведско-финляндская Stora Enso, которая уходит хлопнув дверью. Stora Enso действительно четвертый по объёму производитель ламинированного пищевого картона в мире, и имела в России доминирующее положение. Мы конфискуем её активы в России, и создаем новое предприятие с нуля, в котором будет исследовательская и производственная части и целью которой будет насыщение всего внутреннего рынка и создания международного игрока, который «подвинет» Stora Enso и других. Изначально такой предприятие может быть государственным, у нас есть ресурсы на начальное вложение, на seed capital, а потом, через несколько лет, предприятие может быть акционированы и 51% оставлен в собственности народа (Российской Федерации или другого русского государства. не знаю как оно будет называться, Российской Империи), а 49% продано на рынке. Такую же схему я предлагаю для автомобильной отрасли, которую более подробно, как пример, я описал ниже. У нас есть все ресурсы для изготовления ламинирования картона. Это не значит, что Российская Федерация (Россия) сможет стать самодостаточной во всем. Мы вряд ли сможем стать самодостаточными в производстве бананов и кофе, но мы совершенно точно можем стать ведущей мировой державой в области производства ламинированного картона, а также занять ведущие позиции во многих других отраслях — электроника, электротехника, фармацевтическая промышленности, самолетостроение (авиационная промышленность), производство станков, транспортное оборудование, производство сельскохозяйственной техники и многих других областях. Ламинированный картон делают конкуренты Stora Enso и в Австралии, и в Китае, и в Южной Америке. Нет сложности как прибрать к рукам патенты из стран, объявивших нам экономическую войну (включая патенты Stora Enso, все они находятся в открытом доступе), так и пригласить и перевезти сюда специалистов из США (из 10 крупнейших мировых производителей ламинированного картона 5 находятся в США), старой Европы (кроме скандинавских и финляндских производителей важную часть рынка занимают австрияки Mayr-Melnhof Karton AG и итальянцы — Reno de Medici SpA), даже Гонгонга и Китая (Nine Dragons Paper Holdings), Австралии, Аргентины и Индии. Всё оборудование можно купить на начальном этапе на внешнем рынке и заказать у наших предприятий (второй волна промышленной мобилизации приведет к появлению новой станкостроительной и машиностроительной отрасли). Идеальным сырьём является березовый баланс, который у нас не знают куда девать. Естественно, «хозяйственная мобилизация» или новая индустриализация имеет смысл если страна станет её выгодоприобретателем, поэтому богатство надо размазывать и управление не сосредотачивать в номенклатурных центрах. Правление такой воображаемой компании может быть в Вологде, но можно и представить его за Уралом, в Красноярске или Иркутске.
Автомобильная отрасль как пример воображаемого мобилизационного рывка
Возьмём автомобильную отрасль. Если Россия такая же как США или Франция или исторически Италия, нам, в условиях закрытого рынка, когда в любой момент могут что-то перекрыть (уже перекрыли) нужны три автомобильных производителя. В США это GM, Ford и Chrysler (cейчас часть Фиата и уже часть ещё большего объединения, в которое входит PSA), во Франции это Peugeot, Renault и Citroen, и так далее. 3 автомобильных производителя легковых машин и 3 производителя грузовиков во всех сегментах — это минимум. В тех же США было 4 крупных производителя до 1990 (GM, Ford, Chrysler и AMC, к этому времени приобретенная Renault и потом проданная Chrysler’y. От АMC остался только Jeep). Мы закрываем рынок для какого-либо автомобильного импорта из стран объявивших нам войну — то есть из США, стран ЕС, Японии и Южной Кореи и национализируем их активы. Мы оставляем открытым рынок для локализованного производства, «просим» открыть совместные предприятия (даже на мощностях конфискованных активов врага) китайских производителей и производителей из Индии, таких как Mahindra и Tata. Последняя также владеет ягуаром (Jaguar) и Land Rover’ом (Land Rover, Range Rover). У тех и других есть доступ к технологиям. Третьим кандидатов для совместной работы может стать Iran Khodro.
Мы создаем Совет по автомобильной промышленности (или Управление автомобильной промышленности) и основываем наше автомобильное производство под двойной эгидой Министерства промышленности (которого у нас нет) и предложенного мною концептуально Управления хозяйственной безопасностью (оба должны сотрудничать) на основе следующих принципов.
- Все изделия должны быть сделаны на мировом уровне качества в своем ценовом сегмента. Возможно по ходу дела появятся новые мысли и новые автомобили, транспортные средства, которых никто не делает, как пример, наобум, пикап на наполовину колесном, а на половину резиновом гусеничном ходу для сильно пересеченной местности, трехколесных пластмассовых автомобиль для теплого климата — для экспорта в Азию, утилитарное транспортное средство на газогенераторной тяге — на дровах, кстати на них в Германии работал весь общественный транспорт до конца войны, но основой является то, что каждое изделие в своем сегмента должно быть конкурентоспособно и экспортируемо. То есть, когда нам удастся взломать торговые барьеры, которые, как я убежден, можно исключительно снести путем военной победы, сейчас нет других вариантов и военная победа нужна стране для развития как воздух, то эти автомобили и сопутствующие изделия могут продаваться не только в России, но и на самых требовательных рынках.
- Все изделия должны быть антиглобалистскими по наполнению, то есть вообще, по возможности, не зависеть от внешних поставок. Исключением, в какой степени, до определенного процента содержимого, которое не является критическим, мог бы стать Китай. То есть поставщик не должен зависеть от морских путей. Это означает, что целью должна быть 100% «локализация». Если у нас есть какая-то часть, которая импортируется мы или создаем производство либо находим частного подрядчика, который её делает. Частным подрядчиком у нас, конечно, не может быть жена или подруга чиновника. Для этого есть механизмы как полного отсеивания советской номенклатуры и всероссийской службы хозяйственной безопасности (при определенных полномочиях человек триста на всю страну быстро наведут без сложности порядок).
- Производство должно способствовать социальному развитию, и создавать достойно оплачиваемые рабочие места, при этом оставаясь конкурентноспособным. На нём должны работать — кроме инженерно-технического персонала, к которому я сейчас подойду — исключительно русские рабочие (под русскими я, подразумевая не только великороссов, а всех граждан России. Тему гражданства России я оставлю на будущее, потому что эта институция превращается в профанацию и двигатель исламизации России и подлежит реформе, или возвращения к историческим нормам, как часть общей программы восстановления русской государственности. Это отдельная тема или собрание тем, назовем их «Восстановление России. Россия с чистого листа»
Какие технические цели. Автомобили «Лада» не престижны по причине потребительской русофобии номенклатуры и ворующих классов, она, эта потребительская русофобия, феноменальна и её надо ломать насильственно. По-другому она не изменится. Сделайте нам мерседес по цене «копейки» не прокатит. Так мы будет ждать до исчезновения России. Но другая проблема — это отсутствие настоящих торговых марок в России (и в СССР) и отсутствие автомобильной гаммы у каждого производителя. То есть, нельзя расти и оставаться верной марке, и нельзя закупать, для компаний (обществ) «флоты» или «парки» машин от одного производителя покрывавшего весь диапазон. Советская автомобильная промышленность представляла собой один концерн, который делал автомобили разных классов на различных предприятиях. Скажем микро или мини под конец режима должен был делать КАМАЗ (Ока), мини автомобиль делал ЗАЗ («Запорожец», «Таврия»), машины среднего класса ВАЗ, АЗЛК и ИЖ (последние производили один по сути автомобиль) и машины большие, номенклатурного класса производил ГАЗ (вплоть до условностей, так как не номенклатурщики не могли в Совдепии ездить на черных машинах. Это вызывает, скорее всего, обкомовскую ностальгию, страсть к черным машинам равно среди русичей и чурок. Хотя если верить другому объяснению, цвет машины выбирают под цвет души), далее микроавтобусы (на скотоязе минивэны). Рижская автобусная фабрика (RAF, РАФ), а также в небольших количествах Ереванский автомобильный завод (ЕрАЗ-762), внедорожники делал УАЗ и в небольших количествах довольно экзотические поделки ЛуАЗ. ЗиЛ штучно собирал членовозы уж для совсем высокопосаженного номенклатурного племени. Но не было ни одной торговой марки, которая бы покрывала весь сегмент.
Мы создаем три или четыре производителя — назовем их условно «Лада», «Победа», «Москвич» (чисто условно, третий производитель может называться как угодно, там «Дельта» или «Орион» или взять название исчезнувшего автомобильного производителя), но они, каждый из них, покрывают весь спектр
- микро автомобиль
- мини автомобиль
- легкий внедорожник
- crossover, Stadtgeländewagen, французское прекрасное véhicule métis — придумываем русские названия для видом (классов) автомобилей и всего-всего-всего не обезьянничаем
- каблук, утилитарный городской автомобиль, утилитарный автомобиль с разным использованием, Ludospace, Leisure Activity Vehicle
- компактный автомобиль
- внедорожник
- тяжелый рамный внедорожник
- пикап, легкий грузовик
- monospace (в США minivan, на скотоязе минивэн, мини-миниавтобус)
- микроавтобус
- небольшой фургон, большой микроавтобус
- большой легковой автомобиль
- членовоз, автомобиль среднего «представительского класса»
14 позиций — это минимум программы для каждого из наших производителей — «Лада» (на основе АвтоВАЗа), «Победа» (на основе ГАЗа) и «Орион» например «с нуля». Ближе всего к этому находится ВАЗ, теоретически у него позиций пять-шесть. Если мы возьмём ГАЗ (Газель, Соболь) и УАЗ то мы продвинем до 8 или 9 позиций из 14, то есть весь спектр мы не покрываем. У нас такое же положение с выпусков грузовиков.
Мы создаем один народный центр автомобильного конструирования (The National Center for Automotive Design), который может иметь филиалы на Дальнем Востоке, в Сибири, на Урале, на Волге (в Тольятти, Симбирске и Нижнем Новгороде), около Москвы, возможно в средней России (Рязань, Кострома, Владимир, в одном на выбор) и, возможно около Санкт-Петербурга. Таким образом мы покрыли все центры советской автомобильной промышленности (кроме Запорожья, которое естественно должно быть в России, и Риги, где даже после возвращения в Россию не стоит восстанавливать промышленность, но это, снова, отдельная тема). National Center for Automotive Design имеет три направления — создание автомобилей с нуля, новые разработки, переделки и улучшение существующих и обратное конструирование (reverse engineering), при котором мы берем изделия из стран врага, разбираем его по винтику и воссоздаем абсолютную копию, пытаясь понять как и почему это работает именно так. Каждый из филиалов может иметь свою задачу и они могут работать в сотрудничестве друг с другом, пользуясь общими ресурсами и синергией.
После Второй Мировой войны Великобритания потеряла всю свою фундаментальную науку. До конца 60-х годов происходил мощный отток ученых в США, где, как преподаватели, так и исследователи, могли рассчитывать на куда более высокое жалованье, чем в британских исследовательских центрах и университетах. При этом отсутствовал языковой барьер (конечно, разница между американским и британским английским большая чем между русским языком и свиномовой, даже некоторые британские фильмы в США идут с субтитрами, но она незначительна если сравнивать с действительно другими языками, даже в одной языковой группе, и в случае с британским английским, он представлял в США язык престижа, что давало британским переселенцам определенное преимущество). Однако в последствии Британия полностью поменяла политику и стала скупать ученых и приглашать их со всего мира, и вернула, с нуля, себя на ведущие позиции в мире фундаментальной науки (по числу статей в научных и технических журналах Великобритания находится на третьем месте в мире, после Китая и США. У нас также появляется такая возможность сделать резкий рывок. Прорыв. Наступает определенный кризис. Появляются свободные специалисты, так как отрасль прошла через множество сокращений и консолидаций и её ожидает ещё больше сокращений и системный спад. Даже в состоянии существующей беспрецедентной блокады со стороны Четвертого рейха, да самодостаточность нужна и ведущие позиции в мире стране необходимы исключительно чтобы такое никогда не повторилось, мы берем через proxy и напрямую специалистов и лучшие разработки из США, Франции, Италии, Германии, Великобритании, Канады, даже Японии и Южной Кореи, хотя это будет сложнее, а также Бразилии — где существует своя хорошая конструкторская (на новоязе дизайнерская) школа, и Фольксваген, и ФИАТ имеют так свои активные подразделения. Мы привозим сюда высококвалифицированных людей, преимущественно из культурно близких нам христианских стран, а не узбеков и таджиков создаем для них прекрасные условия, интегрируем в общество. Мы также покупаем оборудование и машины и расширяем старые и строим новые предприятия.
Как я заметил у нас один общий конструкторский центр или конструкторская (дизайнерская) компания, несколько филиалов и бюро, и три автомобильных производителя. Это значит, что все три наши народных («национальных») производителя могут использовать общие разработки. Никто не запрещает им самым конструировать транспортные средства и самим заниматься их оформлением («дизайном»), а также производителей может быть больше. Но наш центр создав одно изделие, скажем платформу одного микроавтомобиля, может передать его всем трем производителям сразу и довести их до разного внешнего вида и стандарта отделки сохраняя функциональность.
Что мы достигнем таким чисто мобилизационным усилием? Мы получим современную автомобилестроительную отрасль в кратчайшие сроки. И Япония, и Южная Корея, и страны Западной Европы, частично, прошли по этому пути. Нам предстоит закрыть рынок. По той формуле старой проверенной успеха — люди да, капитал да, технологии да, оборудование да, товары — нет (естественно надо выйти из ВТО, но это, как бы, здравый смысл. После всех санкций только или совершенно ущербный дегенерат или иуда не захочет выйти из ВТО).
У нас будет самодостаточный автомобильный сектор, сравнимый с Францией до 1990-х годов или с Японией в каком-то смысле до сегодняшнего дня.
Мы станем экспортёрами автомобилей. Возможно, перегоним Южную Корею, и точно перегоним США.
Появятся сотни тысяч новых рабочих мест (учитывая подрядчиков и распространителей техники).
И цивилизационная и культурная привлекательность России вырастет. Вместе с другими усилиями мы вполне, с меньшим населением, достигнем паритета с США. Это только случится когда мы перестанем их эмулировать. Никому не нужен США два, только ущербный культурно зависимый, с неслыханными, по современным понятиям, дикостями и отталкивающим даже развивающиеся страны мракобесием.
Ресурсы для прорыва
Ресурсы для достижения такого мобилизационного прорыва у нас есть.
В мире есть отличные управленцы (с условием, что они не кончали московских ВУЗов и академий «госслужбы» в Эрэфии), у России достаточно денег от экспорта сырья, достаточно территории для возведения проектировочных и производственных площадей, достаточно всего, включая собственно сырьё и энергию. Что даёт нашей стране неоспоримое и уникальное стратегическое преимущество на всемирном уровне. Позор, что мы им не пользуемся, а почему это так происходит, смотрите ниже в «Почему такой мобилизационный рывок невозможен при этой системе».
В России есть достаточный рынок, чтобы «содержать» трёх «национальных производителей» (вместе со специальными машинами, от особых внедорожников до гоночных, рынок вполне вынесет и с дюжины производителей).
Чтобы этого добиться, надо прекратить весь импорт из стран ЕС, США, Японии и Южной Кореи (он уже и так сам прекратился) и заняться делом, то есть начать самим разрабатывать и делать автомобили, а не тащить контрабандой машины и запчасти.
Все государственные структуры, министерства, ведомства, учреждения, коммерческие предприятия, как акционерные общества, так и в частном владении, в течении двух или трех лет полностью переходят на российские автомобили. Это делается параллельно с расширением отрасли и созданием новых производителей, как я описал, чтобы было на что переходить. Такси и полиция также переходят на российские автомобили.
Китайским и индийским машинам делается исключение для исключительно частного рынка.
Когда мы разобьём санкционную стену, то у нас будет своя новая и продвинутая автомобилестроительная отрасль. Естественно, иностранные корпорации, которые демонстративно ушли не должны получить доступа к рынку в течении какого-то разумного периода времени. Например, 75 лет. И никому не должна быть предоставлена возможность вернуться без компенсации за ущерб.
Автомобильные запасные части (запчасти) могут ввозится на уже проданные автомобили (пока и это напрямую проблематично).
Кроме того, надо убрать ограничения на импорт технически исправных автомобилей старше 30 лет, давайте иметь первоклассные новые машины и собирать всемирное техническое наследие, это тоже делает страну привлекательной. Также как и собрания искусства и города, в которых удобно и приятно жить. И не только автомобилистам.
Автомобиль как метафора
Автомобильная отрасль и автомобиль пример из головы, но он, автомобиль, также и метафора. Любое начинание, будь то СВО по освобождению Малороссии или управление городом, как Масквабад или Баку на Неве (в недавнем прошлом Путинбург) или руководство страной малой как Швейцария или большой как РФ — подобно автомобилю.
В автомобиле много частей, совершенно неравных по стоимости (не путать с ценой) и сложностью, но если одна часть никудышная, то он никуда не поедет или поездка закончится бедой. Двигатель — самая дорогая часть автомобиля, двигатель внутреннего сгорания также самая новая с точки зрение человеческого прогресса его составляющая. Его придумал Степан (Этьен) Ленуар (Étienne Lenoir) 160 лет тому назад (в 1860 году). Колеса одна из самых дешевых и технологически простых вещей, хоть и представляет гениальное изобретение. Придуманное неизвестно кем, в междуречье, примерно 6000 лет тому назад (4000 до Рождества Христова). Двигатель среднего класса может стоить 10 000 у.е. (или примерно 800 000 рублей по действительному курсу, о котором я писал). Двигатель для Лады Весты стоит 160 000 до 200 000 рублей, а средний двигатель для гоночного автомобиля в Формуле 1 стоит 10.5 миллионов у.е. (9 миллионов рублей). Колесо, колесный диск, ВАЗ (ТЗСК ВАЗ-08 5.5х13/4х98 D58.6 ET35) на момент написание этой статьи стоил на Яндекс.Маркете 1370 рублей. Если мы поставим на свой воображаемый автомобиль самый дорогой и продвинутый двигатель, но у него не будет колес, то наша самоходная повозка никуда не поедет, сколько бы мы бензина не жгли и как громко бы не причитали и не заверяли мир о своей технической продвинутости.
В Санкт-Петербурге сделана сложнейшая система оплаты уличной стоянки автомобиля (на новоязе «парковки»). Но при условии тотальной вольницы (Россияния отличается вольницей при отсутствии свободы) и склада мышления «как бы чего не вышло» (а вдруг это машина любовницы большой чурки или великого номенклатурного начальника) и отсутствии наказаний за издевательство над законом, сейчас уже повально, каждая вторая машина, может и больше уже чем каждая вторая, заклеивает номера. Можно увидеть огромный нацистский скотовоз вроде Майбаха, номера которого залеплены коронавирусной маской, грязной бумажкой или даже трусами. Это не шутка. Бездушная тварь наворовала на Майбах, но ей жалко для города, чьими улицами и дорогами подлога пользуется, заплатить ничтожные смехотворные пару рублей. Уверяю вас, что в такой помешенной на законности и праве стране как США, паскуда уже попала в новости и лишилась бы, нашли бы способ, и Майбаха и, может быть, способности вообще передвигаться, а потому бы никогда такую дерзость себе не позволила.
Кроме того, в России, можно представить какой бардак творится в других областях, городах и сёлах, если во второй столице, в самом Баку на Неве, происходит такая правовая и управленческая Содом и Гоморра. Например, о той же платной стоянке (парковке), в прошлом году, один ресторан просто занял платную стоянку и выставил столики, за которыми публика распивала бодрящие напитки и столовалась, а автомобили не могли парковаться, а городская машина, которая считывает номера, ездила-туда сюда несолоно хлебавши (что смешно учитывая столики). Причина, какой-то чиновник выдал бумажку высочайше позволяющей устраивать на проезжей части и платной городской стоянке застолье, и никто, ничто не могло эту бумажку в течении нескольких месяцев сдвинуть. Можно было вложить сотни миллионов в создание системы со считыванием автомобильных номеров, продажи талонов для стоянки (парковки), приемы электронных платежей, закупить во враждебных странах самое продвинутое оборудование, спутниковую навигацию, автомобили со специальным устройствами оптического распознания, нанять и обучить людей, и все эту будет нивелировано одной бумажкой, выданной, скорее всего, не за красивые глаза, а за мелкую взятку.
Если же у вас есть и колеса, и двигатель, но нет коробки передач, то машина ваша снова никуда не поедет. Отличный двигатель и никудышная коробка передач — грустное сочетание. Даже если у вас нет такой глупой вещи как самого простого пластмассового руля, то вряд ли поедете, не плоскогубцами же крутить.
Поэтому любое мобилизационное усилие, любое преображение общества, любой рывок должен быть комплексным и всеобъемлющим. А когда система построена без общих интересов, как в России, когда идёт СВО, а россиянские конторы (в конце февраля, начале марта) поставляют на Украину горючее (деяния за которое надо расстреливать руководство контор и выгодоприобретателей вместе с семьями — и я гуманист, западник и крайне либерален), то успеха не будет. Вряд ли без ломки можно преобразить и заставить работать систему, в которой идеологией является личное потребление номенклатурщиков и их помета, а управленческой моделью является трио лебедь, рак и щука.
Почему такой мобилизационный рывок невозможен при этой системе.
Существуют причины:
Номенклатурный культ потребления и потребительская русофобия
Интересы важных людей
Страх перемен и их неизбежность
Несовместимость мобилизационных усилий и существующей системы.
Номенклатурный культ потребления и потребительская русофобия
Со времен СССР, как прекрасно описал Восленский в своей книге «Номенклатура» (он сам был номенклатурщиком) потребление советской номенклатуры ориентировалась на импорт. Номенклатура потребляла импорт через специальные распределители, в остальные потребляли поделки советской промышленности. Потребительская русофобия настолько сильна, что мне тяжело её с чем-то сравнить. Ни в одной стране мира, даже в Восточной Европе, ничего подобного нет.
Патриотизм начинается с потребления. С нашего выбора. А здесь у нас стоит вопрос о выживании страны, её будущем и её роли в мире, а также насколько мы самодостаточны. Это очень большая тема, к которой я обязательно вернусь в ближайшее время. Потребительская русофобия самый большой барьер для нового промышленного прорыва во всем, что касается товаром таким или иным способом, затрагивающим потребителя.
Но с потребительской русофобией, при наличии политической воли, можно без особых усилий справится.
Кроме того, в стране сильна антипатриотическая пятая колонна. В закрытой заметке я писал, что моему приехавшему с Донбасса и повоевавшему (во второй раз) знакомому сразу же разбили окно за букву Z. В первые полчаса в Санкт-Петербурге. А полицейский («мусорёнок», даже не мусорок) сказал примерно, а чего вы ожидали, чего людей раздражать такими вещами. Понятно, что ни в США, ни в Австралии, ни во Франции подобное невозможно. Таких бы «вандалов» искали, нашли и возможно, они бы потом лишились здоровья и даже, при загадочным обстоятельствам, жизни. Здесь же система работает по принципу как бы чего не вышло, и даже городская администрация и её среднеазиатские коммунальные холопы стыдливо и ревностно замазывают букву Z.
Интересы важных людей
Примерно такие же как коронавирусные маски. Помните шутку в рифме?
Говорят, что уважаемые люди
Прикупили масочный завод
И теперь режим ношения масок, будет
Продолжатся целый год
Только огорчатся мы не будем
Маски — это разве катаклизм?
Лишь бы уважаемые люди,
Не купили производство клизм.
(автор пока российской словесности неизвестен)
В демократическом обществе нет проблем провести рывок и мобилизацию (Франция в Первой мировой войне, США во второй) при условии угрозы извне или появления значительного «вызова», военного или хозяйственного (с нами ведут войну на уничтожение, весь трансатлантический Четвертый рейх восстал и сорвался с цепи). Большинству населения России совершенно плевать на владельцев мерседесов и прочих нацистских членовозов и даже на владельцев хуяндайев и кий. Сядут на русские машины. Или будут ходить пешком. В диктатуре тоже плевать на чаяния владельцев мерседесов и крузаков. Их мнение при мобилизационном прорыве не представляет предмет интереса. Пример И.В. Сталин и его индустриализация. Скорее всего всех бы владельцев мерседесов и крузаков он бы расстрелял, а семьи репрессировал, просто как идеологически чуждый и выпячивающий себя элемент и социальную язву. Но в мягкой диктатуре по Шпееру (где существуют категории тех, кого можно и кого нельзя бить) или в колониально-компрадорской системе какой, в значительной мере, является Российская Федерация, болото нельзя тревожить, лодку раскачивать (идиотская калька с изящной американской цитаты), а уважаемым людям делать неприятности. Если уважаемые люди наладили завоз «бэх», а другие уважаемые люди (бандиты, помёт чиновников) на них ездит, ну тогда, что же вы, ироды, тут замышляете? Интерес отдельных личностей (Потанин, Вексельберг, Ротенберг, Абрамович, Прохоров хоть он уже и на родине в Израиле) и групп превышает стратегический интерес страны. Это те «миллионы» о которых говорил Белоусов. Речь идёт действительно о миллионах, точнее миллиардах, только не людей, а денежных единиц в кубышке номенклатуры и олигархата.
Страх перемен и их неизбежность
Это довольно просто — любые преобразования существенного характера вытолкнут на поверхность новых людей, так происходило везде и всегда. Это неизбежность. Поэтому наша хунта эту неизбежность хочет любой ценой избежать. Мобилизация, и военная и хозяйственная, предусматривает перемены, радикального, вероятно, толка. Даже во время Сталина, мы не говорим про системы демократические или монархии, будь они абсолютные или конституционные, хозяйственная мобилизация привела, по словам историка Доминика Ливена (Dominic Lieven) к беспрецедентной социальной мобильности, смене кадров и практически полной замене руководящего аппарата. Без промышленной революции сталинизма не было бы 1937 года и чистки большевистских рядов. Даже в демократических и свободных обществах, республиканских или монархических, будь то Франция или Великобритания или США, мобилизационные усилия приводили к тектоническим внутренним политическим сдвигам, общественным переменам и приливом свежих кадров.
Несовместимость мобилизационных усилий и существующей системы.
Россия с Петровских времен, вообще со времен Алексея Михайловича , папы нашего Великого Петра Алексеевича, и до самого конца существования русского государства в 1917, являлась магнитом для миграции с Запада, а не наоборот. Из Российской Империи уезжали евреи из-за черты оседлости и поляки, но не русские. А западные европейцы в Россию как раз приезжали. Это отдельная тема и к ней, особенно если напомните, я обязательно вернусь. В Россию переехало не меньше западных европейцев, чем в Канаду и в Австралию. Мобилизационный технологический реформ подразумевает как прекращение неквалифицированной миграции из исламистских стран и республик Средней Азии, так и приток квалифицированных кадров, от инженерно-технических до управленческих из стран Западной Европы, Северной и Южной Америки, Австралии, Южной Африки и Юго-Восточной Азии, и подразумевает изменение приспособляемости общества, как культурную так и языковую. В чём я не вижу сложности. Сложность я вижу с системой и номенклатурно-большевистской элиткой, под чьим игом томится Россия. В моей автомобильной метафоре описана машина с отличным двигателем и без колес. Если просто тупо давать людям денег, то они не переедут навсегда и не будут иметь никакой лояльности, верности, при условии сохранения постбольшевистской российской системы, сочетающей в себе и вольницу и произвол одновременно. Приедут не энтузиасты и не искатели лучшей доли и лучшего будущего, а проститутки. Той системы, о стабильности которой так печётся В. Рэмович Белоусов. Я упомянул и Британию, которая потеряла всю свою фундаментальную науку и часть образования и отстроила всё заново, практически с нуля. Но Британия, даже Великобритания (вместе с Шотландией) предлагает ученым и преподавателям весьма удобное существование на всей своей территории. Оксфорд и Кембридж прекрасны, но Кардифф и Эдинбург тоже не Кызыл и даже не вполне себе благополучная Махачкала. Значительную техническую, предпринимательскую, управленческую миграцию (людей, которые вместе с нашими, и на средства России, в примере с автомобильной промышленностью, и создадут новые центра проектирования, сделают и скопируют автомобили и построят производство) невозможно представить при теперешней системе управления, или его отсутствия, кто захочет переезжать в страну, в которой элементарный бардак, растут как ядерные грибы страшные новостройки из человейников, переполненные и распухшие города, расползающиеся от эпицентров номенклатурного обитания, как Масквабад и Баку на Неве, с вымирающими малыми городами и деревнями (20 000 + исчезло за последние 20 лет, это похлеще гитлеровского похода «достижение»), с бесчинствами исламистских этномафий и диаспор, с разгулом среднеазиатчины и кавказиацией всего жизненного пространства, от звука до вкуса, от вытья из динамиков до общепита, с вольницей и беспределом, которого не встретишь и в Африке, с бесовщиной, с милоновыми и мизулиными. Кто, какой камикадзе, какой безумец, бросит всё и рванет? Мало кто. Поэтому любое мобилизационное усилие в экономики должно сопровождаться параллельной чисткой общественного пространства и снова системы. Чего системы и у кормушки сидящие, естественно, не хотят. Поэтому Белоусов, он же россиянская «власть» и говорит, нет уж, ребятки, мы хотим и дальше тихо чавкать у кормушки, идите-ка вы подальше со своей мобилизацией и модернизацией.
Заключение к нашим злоключениям
Я написал, что надо делать, прекрасно понимая, что ничего не будет делаться и что «система» будет дальше стагнировать и загнивать и пахнуть на весь свет. Пока у нас правят потомки партаппаратчиков и старых большевиков, пока у нас коллективные Израилители и Белоусовы, то ничего не сдвинется и надежды нет.
Надежда есть только на то, что Белоусовы боятся. На переворот. Который позволит потом сделать России лучше, безопаснее, счастливее, восстановить нашу страну в её исторических границах, объединить русский народ и совершить, мобилизационным усилием, экономический прорыв. Для которого, кроме политической воли и страха за место у кормушки, есть все предпосылки.
Иллюстрация: Петр (Пиетер) Брейгель старший, Страна Лентяев. 1567, Старая Пинакотека, Мюнхен. Das Schlaraffenland von Pieter Bruegel der Ältere in der Alten Pinakothek, München. Luilekkerland, Pieter Bruegel de Oude
Специальная военная операция продолжается, но экономическая капитуляция уже объявлена – открыто и пафосно.
Первый вице-премьер Белоусов в программном интервью ТАСС накануне Петербургского экономического форума провел мастер-класс по обоснованию отказа от развития.
Как положено хорошему ученому, он с энциклопедической полнотой описал мобилизационную модель экономики. В ее основе – ценностный консенсус, консолидация общества вокруг «культа развития» в условиях высокой социальной мобильности, при которой обычные люди и элита соотносят свою жизнь «с осуществлением задачи развития», а также «абсолютная ценность времени», которая «реализуется через ответственность на всех уровнях».
«Мобилизационная экономика – сложный социально-культурный и экономический процесс, и вопрос, насколько мы сможем все это воплотить».
Неуверенность перед грандиозными задачами в свете проводимого 35 лет прозападного либерального экономического курса и, соответственно, деградации естественна.
Но вместо перехода к главному – к программе модернизации по принципу «глаза боятся, а руки делают», – первый вице-премьер вдруг бросается к другим вариантам поведения государства.
Второй путь – реформы: «изменение правил жизни» без значимой концентрации ресурсов. Но все равно это «изменение соотношений между разными группами элит» может им не понравиться. Так, рассказывает вице-премьер, Екатерина Великая из страха дворцового переворота не реализовала многие подготовленные реформы.
Этот пример видится суровым предупреждением руководству страны: мол, реформы могут выдвинуть новые элитные группы, способные создать конкуренцию оседлавшим Россию кланам.
Поэтому вице-премьер намекает, что если руководство РФ не хочет дворцового переворота, ему не стоит помышлять не то что о мобилизационной экономике, но даже о реформах и ради самосохранения необходимо выбрать третий путь.
Белоусов честно называет его «ситуационным реагированием» на проблемы по мере их проявления. Этот термин возник как оскорбление нашего МИДа – а теперь преподносится как наиболее вероятная (и, по контексту, желаемая) экономическая стратегия!
«Не очень эффективный путь, – признает первый вице-премьер, – но в социальном плане самый безопасный… У этого сценария всегда сильная социально-политическая поддержка. Она гарантирована, если не возникает нарастающих угроз и проблем для общества».
Последней фразой Белоусов как ученый, томящийся в чиновнике, перечеркивает возможность этого пути: ведь Россия сталкивается сейчас с колоссальными вызовами.
Но первый вице-премьер все равно опирается на него, отрицая оптимальный (по его же описанию) мобилизационный сценарий по вздорной причине: «это всегда (!!) страдания миллионов людей».
Для сердобольного чиновника страдания миллионов хуже страданий десятков миллионов из-за «ситуационного реагирования», то есть решения мелких текущих проблем при игнорировании системных бед.
И почему мобилизация обязательно рождает страдания? Развитие России в конце XIX века, после введения разработанного Менделеевым покровительственного тарифа, и 60-х годов ХХ века, как и подобные периоды других стран, соответствуют критериям «мобилизации», но не сопровождались ими.
Белоусов никак не обосновывает свое утверждение, ограничиваясь двумя примерами: «универсальной отмычкой» либералов – коллективизацией и… сельской политикой Хрущева, примером самодурства и безграмотности, – но не мобилизации.
Обычно умные люди подтасовывают факты и клеят ярлыки, когда не могут признаться себе в своих мотивах в силу их порочности.
Думаю, секрет неприятия мобилизационной экономики – в страданиях не миллионов, а тысяч: членов элиты, не желающих ответственности, которую возлагает на них эта модель.
Неспособность признаться в этом даже себе оборачивается потрясающей запутанностью сознания: «страна вошла в третий этап, хотя еще не завершен второй».
Колоссальные средства государства, захлебывающегося в деньгах, игнорируются. Задача роста ВВП на 3% «не позднее 2024 года» – подмена модернизации угасанием в отставании от мира.
Достижение даже признаваемых целей «зависит от тех ресурсов, которыми мы будем располагать». То, что главной задачей государства как раз и является создание этих ресурсов, первому вице-премьеру неведомо.
Из интервью возникает образ экономики как «черного ящика», устроенного непостижимым для ее руководителей образом. И это естественно: «ситуативное реагирование» – псевдоним импотенции, отказа и от развития, и от самого разума.
Но беда глубже: неприятие даже реформ из страха за господство олигархов дискредитирует саму идею государства.
Когда первый вице-премьер правительства ставит крест на развитии («обнуляя» этим ПМЭФ перед его открытием), отрицая объявленные двумя днями спустя президентом стратегические задачи, – это демонстрация недееспособности чиновников.
Бегство от ответственности толкает к либералам. Благодарность гайдаровцу Мау напоминает присягу им бывшего патриота – и заверение в их неприкосновенности.
Можно лишь восхититься стальной иронией журналиста ТАСС, завершившего интервью надеждой не на достижения Белоусова, а на единственное, что можно ожидать от его политики: «через год будет еще больше перспективных и оптимистичных заявлений».
Ну не рабочих же мест, не мостов и дорог, не реальных активов.
Подпишитесь на новостной канал «Война и мир» в Телеграм’e.
Стихотворное чудовище — Poetry Monster (внешняя ссылка)